Сообщения
С удовольствием посмотрели интервью депутата Палаты представителей и доктора исторических наук И. Марзалюка. Этническая история белорусов - это сложный лабиринт, в котором легко запутаться и не найти выхода. Мы же попытаемся распутать сложное и непонятное. Такой сложной этнической истории, пожалуй, нету ни у одного соседнего нам народа.
Начали с происхождения Руси и ее названия. Действительно, пришли варяги, нанялись к местным жителям, по другой версии силой взяли, и стали править и прозвалась от них русская земля. Их владения охватывали Полоцк, Смоленск, Изборск(пригород Пскова), Новгород, Ростов, Белоозеро(сейчас Белозерск), Муром. Главным городом их владений была Ладога. Как можно заметить, правление русских князей охватывало область как фино-угорских, так и восточнославянских племен, при том не всех: вятичи, северяне, радимичи, поляне платили дань хазарам. Под Русью первоначально из славян были только кривичи и словене ильменские. В летописи написано четко, что все владения русских князей прозвались русской землей от самого прихода русов-варягов и установления власти над этими племенами. Есть много других мест из начальной летописи, откуда это видно. «се бо токмj словенеск язык в Руси,» - гласит формулировка из летописи. Летопись говорит, что по Волге можно из Руси идти в хвалисы, а по Двине - в варяги. Это говорит о том, что вся земля под Рюриковичами была русской. Однако был свой Иль-де-Франс(Малая Франция) - домен великого князя. «Пойти в Русь», - жители Смоленска, Рязани, Ростова, Новгорода и других удельных княжеств и периферийных земель так говорили про домен великого князя Киевского. Исследуя источники, можно прийти к выводу, что Русь в узком смысле - это даже не Чернигов, не Новгород-Северский и даже не Переяславль, а только сам Киев и его область. При этом Русью жители земель, подчиненных рюриковичам, называли себя в широком смысле. Летописец подчеркивал, что Русью восточные славяне прозвались «от варяг», а не от крещения в 988 г. Отсюда следует, что было это политическое название земли и людей, полученное по наследству от названия прослойки скандинавов-дружинников, которое обросло этническими признаками. Что-то похожее видим у болгар, которые получили свое название от правивших над южными славянами тюрков-булгар. Гальские народности получили от франков наименование «французы». Все ли жители и всех ли земель рюриковичей и все ли слои населения назывались «русью»? Во всяком случае знали, под чьей они властью. Название их власти - «Русь» - становились их собственным названием, если они себя с ней отождествляли.
После утраты ведущей роли Киева роль русского Иль-де-Франс стала играть Суздальская земля: Суздаль, Владимир, Переяславль-Залесский. Например, Александр Невский забрал сына из Витебска и отправился к себе в Русь. Хотя несмоненно, что полочане, витебляне себя тоже считали Русью и русской землей в XIII веке, как считали себя так и раньше. Жители периферийных русских земель продолжали как называть себя Русью, так и противопоставлять себя Руси в узком смысле. Даже позже колонисты в Вятской и Двинской землях, жившие без княжеской администрации сами по себе, противопоставляли себя Руси.
Еще один вопрос: только ли восточные славяне назывались Русью или еще другие народности? D В действительности название «Русь» закрепилось только за восточными славянами. Все восточно-славянское - обычаи, язык, земля - стало называться «русским». Представители правящей династии Рюриковичей уже в третьем поколении или даже во втором ославянились, приняли славянский язык и обычаи, хотя еще сохраняли некоторые свой родной датский или норвежский. Весь, меря, самоеды, корелы, чудь, мордва, ижора и прочие народы Русью не назывались, хотя бы они и принимали православие. Только при условии обрусения, т.е. принятия русского языка и обычаев, они могли стать Русью. Летописец писал «от варяг прозвались Русью, а первее беша словене», «руский и словенеск язык одно есть», «русь, чудь и все языци», «токмо словенеск язык в Руси». Адам Бременский писал, что Русь - это страна «винулов» и отделял Русь от веси, мери и чуди. Более того, русские с инородцами старались избегать брака, о чем написано в «Казанской истории» и о чем писал еще в XIX веке еп. жемайтский Волончевский. Эти факты исключают спекуляции о том, что русский - это будто бы конфессионим, а не этноним или политоним, обросший этническими признаками.
А какова же была судьба некоторых неславянских племен, которые жили в Русской земле? Сигизмунд Герберштейн, австрийский посол в Россию в XVI веке, говорит, что русские либо изгнали иноплеменников, либо заставили жить на свой лад.
С. Герберштейн:
Но каково бы ни было происхождение имени «Руссия», народ этот, говорящий на славянском языке, исповедующий веру Христову по греческому обряду, называющий себя на родном своем языке Russi, а по-латыни именуемый Rhuteni, столь умножился, что либо изгнал живущие среди него иные племена, либо заставил их жить на его лад, так что все они называются теперь одним и тем же именем «русские» (Rutheni).
<...>
Руссией владеют ныне три государя 58; большая ее часть принадлежит [великому] князю московскому, вторым является великий князь литовский (-, in Littn), третьим — король польский, сейчас владеющий как Польшей, так и Литвой.
происхождении своем им известно только то, что сообщают их летописи. Перескажем их. Это народ славянский от колена Иафетова; некогда он обитал на Дунае, где сейчас Венгрия и Болгария. Расселившись и рассеявшись затем по различным землям, они стали называться по этим местностям: моравы — по реке (НГ Мораве (March)), другие — чехи (Ozechi), иначе богемцы 60, а также хорваты, белы (Bieli) 61, [серблы (Serbli), т. е.] сербы (Serbii); севшие на Дунае назвались хорутанами (Choruthani) 62; изгнанные валахами пришли к Висле (Istula, Weixl) и получили имя лехов (Lechi) от некоего Леха, князя польского, — вот почему и до сих пор поляки зовутся лехами; прочие — литовцы, мазовшане (Masovii, Masovithn), поморяне (Pomerani, Pommern) 63; севшие по Борисфену возле нынешнего Киева назвались полянами (Poleni), другие древлянами (Drewliani), т. е. обитателями лесов, жившие между Двиной (Dwina) и Припятью (Peti) получили имя дреговичей (Dregovici), у впадающей в Двину реки Полоты (Polta) — полочане (Polentzani), поселившиеся у озера Ильмень (Ilmen), завладели Новгородом и избрали себе государем Гостомысла (Gostomissel) 64, назвавшиеся северянами (Seweri) или северскими (Sewerski) [60] жили по рекам Десне (Desna) и Суле (Sula), а кривичи (Chriwitzi)— выше истоков Волги (Wolha) и Борисфена, столицей у них была крепость Смоленск (Smolensco). Вот что говорят их летописи 59.
Славянский язык, ныне искаженно именуемый склавонским (Sclavonica) 40, распространен весьма широко: на нем говорят далматинцы (Dalmatae, Dalmatiner), босняки (Bossnenses, Bossner), хорваты (Chroati, Chrabaten), истрийцы (Istrii, Isterreicher) и далее вдоль Адриатического моря до Фриуля, карны (Carni, Carster), которых венецианцы (НГ и итальянцы (Waelhisch)) называют карсами (Charsi), а также жители Крайны (Саrniolani, Crainer), каринтийцы (Carinthii, Khaerner) до самой реки Дравы (Dravus, Traa), затем штирийцы (Stirii, Steyrer) (НГ в четырех милях) ниже Граца (Graetz) вдоль Мура (Muer) до Дуная (НГ и далее по Драве и Саве (Saw)), мизийцы (Mysii, Mysy), сербы (Servii) (НГ которых мы теперь обычно именуем Sirven и Raetzen 41), болгары (Bulgarii) и другие, живущие до самого Константинополя; кроме них чехи (Behemi, Beham), лужичане (Lusacii, Lausitzer), силезцы (Silesii, Schlesier), моравы (Moravi, Marher) и обитатели берегов реки Вага (Vagus, Waag) в Венгерском королевстве 42, а еще поляки и русские [властвующие над обширными территориями] и черкесы-пятигорцы (Circasi-Quinquemontani, Circassen in fuenff pergen) у Понта и, наконец, остатки вандалов (Vandali, Wenden), живущие кое-где на севере Германии за Эльбой. Все они причисляют себя к славянам, хотя немцы, пользуясь именем одних только вандалов” называют всех, говорящих по-славянски, одинаково вендами (-,Wenen), виндами (Windi) или виндскими (народами) (Windische)
М. Меховский:
Знай, в-четвертых, что в Московии — одна речь и один язык, именно русский или славянский, во всех сатрапиях и княжествах.
Так, даже вогулы (Ohulci) и жители Вятки — русские и говорят по-русски. Они придерживаются одной веры и религии по образцу греческой. Все владыки (wladicae), то есть епископы (а их очень много), подчинены константинопольскому патриарху, получают от него утверждение и обязуются повиноваться ему.
Казанская история:
«Бысть же черемиса, зовомая остяки. Тое же глаголютъ ростовскую чернь, забѣжавших тако от крещения рускаго и вселившихся в Болгарскую землю и Орду»
А. Гваньини:
КНЯЖЕСТВО БЕЛООЗЕРО
Жители этих мест говорят на своем языке, но почти все знают русский.
В Беларуси же ситуация попроще: православными и униатами были, как правило, восточные славяне или русины, что как будто дает повод отождествлять конфессию и народность. При том, православных русинов не отождествляли с православными румынами, болгарами, сербами или греками. То. что у некоторых народов есть своя национальная церковь, также не дает повод спекулировать о том, что, например, быть англичанином означает принадлежать к англиканской церкви, а не к английскому народу.
Во время Ливонской войны на территории Беларуси впервые укоренилось название «Белая Русь» и в дальнейшем в XVII-XVIII веках уже широко используется в картах, географических лексиконах, документах, религиозных книгах. Но оно укоренилось только за Придвиньем и Поднепровьем. На запад от Березины находилась «Литва». В Литовской метрике деревни КОреличского района Миратичи, Лущево, а также Любча новогрудская, Деречин(Зельвенский район) отнесены к «Литве». Только земли к востоку от Минска отнесены к «русским волостям», «Руси», которая впоследствии станет называться «Белой Русью». Почему так? Целый ряд русских земель имели свои областные привилеи и были землями «прислухаючими»: Киевская, Волынская, Мстиславская, Полоцкая, Витебская, Смоленская. Такой же статус имело жемайтское староство и Подляшье. Еще раньше там проходила граница между владениями Швитригайлы, севшего на «русское княжение» в Полоцке и Смоленске и владениями Сигизмунда Кейстутовича - великого князя Литовского. И вот отсюда пошло такое деление. Януш Радивил перечислял земли, где может вспыхнуть опасность от казацко-крестьянского восстания: Украина, Белая Русь, часть Литвы, подшитая Русью. Православное или униатское население, живя в этой «Литве», все равно относило себя в национальном плане к Руси, а не к Литве.
Еще пару слов о «первом белорусе» С. Рысинском и о Л. Сапеге. Рысинский, скорее всего, хотел подчеркнуть свою географическую принадлежность, когда писал, что его страна Белоруссия, а сам он белорус. Слово «белорус» не имело этнического значения. К тому же С. Рысинский был первым поляком, кто издал сборник польских пословиц. Он не единственный, кто так записывался. К ним относится Киприан Жоховский(«по происхождению - белый русин, по национальности - поляк»). А. Мальдис упоминал некоего Грохольского - «поляка, белоруса». Некоего Порембского назвали «белорусином».
Полоцко-Витебская старина. - Сапунов
«Правда, и они, вот эти поляки, называют себя иногда белоруссами»
Archiwum Filomatów. Cz. 1: Korespondencya 1815—1823. T. 4: 1821—1823. — Kraków, 1913. S. 190—191.
[31 marca (12 kwietnia) 1822]. d. 31 marca 1822, Kroże. Tomaszowi zdrowia i pomyślności!
CCCCXCVI. Sobolewski do T. Zana.
»Jak się masz Sobolewski, jak się masz Sobolewski«! zawołał ktoś, wchodząc do mojej stancyi. Wstaję, patrzę, poznaję i nie mogę wierzyć sobie, żeby Porębski!, nasz Białyrusin,»
Равным образом, представители польской шляхты могли называть себя в XVIII веке «литвинами», даже не имея этнического литовского происхождения, что означало лишь географическую принадлежность к Литовской провинции Польши.
В документах России стал употребляться термин «белорусец», при чем белорусцами могли назвать как жителя Беларуси, так и Украины. Кроме того, жителей не только Беларуси, но даже и Украйны россияне могли назвать «литвинами», «Литовской землей». Это говорит лишь о том, что росияне не ориентировались в географии. Украинские земли не назывались Белой Русью. Даже была учреждена православная Белорусская епископия, а у католиков - Белорусская суфрагания(архидиакония). У протестантов был Белорусский дистрикт. Все они охватывали только земли Беларуси, прежде всего восточной. Даже евреи называли свои школы в восточной Беларуси «белорусскими».
Беглые историки возмутились следующей цитатой И. Марзалюка о нахождении Беларуси в составе Польши в XVII-XVIII веках:
«Пасля 1667 г. немагчыма было стаць сенатарам, калі ты не быў каталіком. У 1673 г. «дэзуніты» (праваслаўныя і пратэстанты) былі пазбаўлены права ўваходжання ў шляхецкае саслоўе, у 1676-м праваслаўныя брацтвы былі пазбаўлены прывілеяў, праваслаўным быў забаронены выезд за мяжу, у 1699-м праваслаўныя гараджане страцілі права займаць выбарныя пасады ў гарадскіх магістратах».
Впрочем, это не цитата И. Марзалюка. Он, судя по всему, ее взял из книги О. Латышонка «Национальность белорус» на с. 270.
Они ссылаются на позорно уволившегося и бежавшего в Литву историка Д. Лисейчикова, который исследовал метрические книги, некоторые из которых писались по-русски, упоминают книгу 1722 г., изданную базильянами кириллицей, привилегии Владислава Вазы православным.
Из этого делают вывод, что запрет русского языка в 1696 году не действовал.
Привилегий Владислава Вазы был призван к успокоению веры православных, иначе это грозило неспокойствием.
И. Марзалюк еще говорил о повальной полонизации русской знати в Речи Посполитой, но в то же время жалуется, когда россияне называют Льва Сапегу поляком, а ведь Л. Сапега был типичным представителем таких людей, которые себя определяли как «по происхождению русский, по национальности поляк». Ян Петр Сапега, участник походов Смутного времени, называл себя поляком, своим отечеством - Польшу. Маскевич, уроженец Новогрудчины, автор мемуаров, также отождествял себя с поляками. Витебский воевода Ян Антоний Храповицкий также само называл поляков «нашими», хотя предки его из православных бояр и владели землями в Храповице под Витебском. Витебский летописец Панцирного и Аверки называл поляков «нашими».
Еще возбудились по поводу евразийства А. Дерманта. Кто мы европейцы, скифы или азиаты? Противники евразийства говорят, что это пантюркизм, что оно только льет воду на мельницу польских шовинистов-русофобов, вроде Духинского, который восточных славян отождествлял с монголами и Ордой. Но надо сказать, что настоящие европейцы самих поляков за европейцев не считали, что польские шляхтичи стыдились своего польского языка, своих «сарматских» одежд, которые в глазах настоящих европейцев выглядели дикостью и азиатчиной, о чем писал А. Мальдис. Следует добавить еще, что польские порядки по отношению к крестьянам также почитались азиатчиной у настоящих европейцев, худшей, чем в Турции. Так что чья бы корова мычала. Орда, особенно при хане Узбеке, была прогрессивным азиатским государством. Там пестовались науки: математика, астрономия, медицина, тогда как в Европе царило религиозное мракобесие и междуусобные разборки феодалов.
В конце 18 века французский аристократ и дипломат Луи-Филипп де Сегюр во время своего путешествия из Парижа в Санкт-Петербург, где он должен был стать послом Людовика XVI при дворе Екатерины II, делился некоторыми заметками, которые дают представление о том, как в его времена воспринимались европейские границы. Когда он пересек границу между Восточной Пруссией и Польшей, он осознал, что «полностью покинул Европу». Польша показалась ему чужой, поскольку в ней нечто, в его представлении, «европейское» уживалось с атрибутами «азиатского»: «Бедное население, порабощенное; грязные деревни», «большие расстояния» между «островками цивилизации»: «Все внушает мысль, что ты перенесся… к полчищам гуннов, скифов, венедов, славян и сарматов»[1]. По его мнению, Европа осталась по ту сторону границы между Пруссией и Польшей; по другую сторону от нее простиралось что-то совершенно иное.
В 1787 году, когда Сегюр приехал в Киев (он называет его «Киеф») времен Екатерины II, он увидел город «подобно волшебному театру, где, казалось, встречались древние времена и современность, цивилизация и варварство»[2].
[1] Цитата из:Ларри Вульф, Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения, 1994
[2] Louis-Philippe de Ségur, Mémoirs ou Souvenirs, in Claude de Grève (ed.), Le Voyage en Russie, Anthologie des voyageurs français au XVIIIe et XIXe siècles, Paris, Robert Lafont, 1990, p. 678
Комментариев нет:
Отправить комментарий