Западные границы Литвы

 

По книге Mažosios Lietuvos bažnyčia XVI—XX amžiuje / Albertas Juška. - Klaipėda : Klaipėdos universiteto leidykla, 1997. - 782 c.

1638 г. переведя местных церквей дел государственный документ “Recessus generalis der Kirchen Visitation Insterburgischen und anderer Littawischen Embter in Herzogthum Preussen“ ("Прусского княжества Инстербурга и других литовских волостных церкве порядок визитаций") констатирет, что эта территория - Инстербурга, Тильзита, Раганиты, Клайпеды, Лабяу, Топлаукен, Юрбарка, Жельвы, Жёкай - заселены в большинством литовцами (256, с. 114)
Ранее в Гумбинене стоял памятник Фридриху Вильгельму I с надписью "Wiederhersteller Litauens" ("восстановителю Литвы"). Имя Малой Литвы свидетельствует и поставленный в Тильзите памятник: его надпись объявляет "Denkmal des Dragonen-Regiments Prinz Albrecht v. Preussen, Litauisches Nr. 1" ("Памятник литовского полка драгунов князя Пруссии Альбрехта I"). Самюэль Кихель описывал, что в Лагарбисе на юго-запад от Гирдауэн говорили по-литовски (256, с. 120-121). Литовцы жили в Велау; 1623 г. они потребовали, чтобы один из работавших здесь учителей учил их язык. В 1748 г. в Топлаукене, в 1777 г. в Норденбургской волости осуществлялись литовские проповеди. В парафии Гурняй, на юго от Дубининков, из 2597 парафьян около 600 еще в сер. 19 в.говорили по-литовски (там же, с. 121). По данный А. Вайса и А. Рогге, в 18 в. литовцы жили и  в северных волостях уезда Олецко. В самом Кенигсберге в конце 16 в. жило 7000 литовцы или 20-25% жителей (309. с. 186). Ксендзу, говорившему проповеди в этом месте на литовском языке, платили зарплату с 1531 г. (по другим данным - даже от 1526 ). В упомянутом 1538 г. церковных визитации документе (Recessus generalis ) на северо-восток от Кенигсберга у Куршского залива ютившуюся парафию Жёкай считали литовской. В нем также говорится, что на всей широкой территории (Инстербург, Раганит, Тильзит, Клайпеда, Лабяу, Тапиау волостях) молебны немецким языком осуществляются только два раза в месяц. Литовцы живут также в Шаркуве, Кунцах (молебны в их языках проводились в 1777 г. ),в Фишгаузене (молебны до 1625 г. и в 19 в. конце )и других парафиях (151, с. 110; 88, с. 25; 241, с. 180, 259).
М. Тёппен и А. Беценберг провили границу от Лабиау, дальше она шла по Деймене, Преголью вверх, низовьем Алны и верховьем Ашвины. Тогда через Норденбург, Ангербург, Голдап, Дубининки до государственной прусской границы (188, с . 26). Ф. Тетцнерис, опираясь уже на данные начала 18 в., занимаемую литовцами территорию находит значительно более малую: их усадьбы в то время были расположены : Лабиуау, Петеркаймяй, Наркичяй, Мулджяй, Юодлаукяй, Трямпай, Даркемис, Жабинай, Голдап, Дубининки (246, с. 29). Ф. Тетцнер в своей работе указал, что около 1600 г. здесь почти нигде не звучал немецкий язык (там же, с. 29).
В 1848 г. Ф. Тетцнер провел уже такую границу литовского языка: Лабиау, Лаукишка - Пливишке - Наркичяй - Гавайчяй - Толминкемис - Дубининкай (246, с. 29). В 1876 г. Фридрих Куршат указал, что по-литовски говорят Пилкалнис, Столупинен, Гумбинен - Инстербург , Даркемис, Голдап окрестностях. А сама граница литовцами обжитой территории он ведет от Куршского заливо рекой Дейменой на юг до Тапиау, отсюда поворачивает на юг, пока окрестности Голдапа не достигают границ Прусского королевства (175, с. 3)
Границы территории, обжитой литовцами, также устанавливал А. Шлейхер, А. Доритц. В то время литовский язык еще использовали на территории, занимавшей около 6600 км2, а литовскими окрестностями были Клайпеда , Шилокарчма и Тильзит. Здесь даже по официальной немецкой статистике в 1837 г. литовцы (без городов) составляли более, чем 70% всех в этих окрестностях живущих людей. Во внутренних окрестностях (Раганит, Пакалне, Лабиау и Пилкалнис ) к по-литовски говорящим причислено 41,9% жителей, а в южных уездах (Столупинен, Инстербург, Гумбинен, Голдап и Даркемис ) в 1825 г. - 14,9%, 1837 - 9,6% (267, с. 13; 256, с. 150-151). А. Куршат, исследуя в 1890 г. данные переписи, отмечает, что в действительности литовцев больше, потому что кое-кто из них, под воздействием немецких соседей и властей отреклись от своего родного языка. Это утверждение подтверждает учет, ведомый ксендзами, начиная с последнего десятилетия 19 в., сколько людей в их парафиях говорит по-литовски, сколько по-немецки.
Данные официальной статистики - Данные церковного учета %
Клайпеда     43,9     47,4
Шилокарчма 57,7    61,9
Тильзит 47,3    58,1
Раганит 18,5    27
Пакалне 15,8    19,2
Пилкалнис 9,6    10
Лабиау 11,5    30
Инстербург 0,8        1,3
Столпупинен    1,6    3
Голдап -    удалось найти две общины
(176, с. 140)
По разным данным литовцев было: 1825 г. - 120264, 1831 - 125440, 1848 - 150580, 1858 - 139780, 1861 - 139428 (136990), 1858 - 139780, 1861 - 139428(136990), 1864 - 152000, 1867 - 146800, 1870 - 139450, 1890 - 121265(117637), 1900 - 106230(109788), 1906 - 101534, 1910 - 93933 ( 96755).
Ф. Куршат в той самой восточной Пруссии причисляет около 430000 литовского происхождения людей, Видунас таких находит около 450000(256, с. 149; 259, с. 120) 

Зигфрид фон Фойхтваген, орденский магистр, в 1310 г. издал указ, обязывавший всех жителей Орденских владений выучить немецкий язык. Второй его пункт объявлял: "Также те, которые имеют домашних слуг прусов, должны их так держать, чтобы они каждое воскресенье прилежно шли в церкви; с ними мало говорить по-прусски, чтобы все время лучше привыкали к немецкому языку". Приказ велел учреждать только немецкие школы, только этот язык использовать в судах, ксендзам приказано даже не бракосочетать людей, хотя бы сколько не выучивших язык государства Ордена. Никакой службе не годны особы, по-немецки не говорящие - резюмировал указ (201, с. 182; 85, с. 289). 

Первая попытка церковной власти в протестантской Пруссии утвердить немецкий язык в литовских парафиях - 1638 г. акт церковной визитации “Recessus generalis”. Он требовал начать здесь поддерживать регулярные молебны в немецком языке. Обязательность так делать спешили указать: в проверенных прафиях найдено большое число немцев (zimlich viel Deutsche Leute seyn), не умеющих по-литовски, поэтому ксендзам приказано каждую вторую неделю поддерживать для них отдельные молебны. А чтобы духовным не пришлось в пустой церкви проповедовать и слово Божие профанировать, все здесь живущие немцы обязаны старательно их посещать. Те, которые эти указания желали бы игнорировать, могут быть оштрафованы (256, p. 115, 186)

В 1720 г. Г. Лисюс, по указанию Прусского короля Фридриха Вильгельма I, исследовав состояние начальной школы в Малой Литве, предложил план: в школах детей учить немецкому языку, поскольку такой “малой земельке” издавать учебники, другие книги используемыми говорами здесь не окупятся. Этим замыслам воспротивились ксендзы местных парафий, ведомые ксендзом Жиляй (Рагайнского церковного округа) Габриэлем Энгелем. Последний, когда в иной год с визитом прибыл король, убедил его предложенный план отмести. Монарх согласился с аргументами Г. Энгеля, и опасность германизации была удалена. 

В 1739 г. министр прусских культовых дел Ф. Кунхайм издал приказ с таким указанием: Его Королевское Величество приказывает сделать все, что, как народу, так и детям парафиальных школ литовцам и полякам предметы веры преподавались бы немецким языком (482,p. 40). Однако и это указание не было реализовано. П. Руиг пишет: “через нашего в Господе почившего короля Фридриха Вилгельма мудрую и во всем свете прославленную милость имеем теперь не только так много школ литовского народа, но и семинарию близко и далеко ” (там же, р. 35). 

В 1802 г. специальная школьная комиссия подготовила новый план по изгнанию литовского языка из школ. Отстаивая его, советник консистории Й. Цольнер в 1804 г. объяснял, что молодежь обязана взращиваться “в едином народном духе”, немецкий язык должен стать “единственно господствующим языком” (104, р. 14). В 1844 г. Гумбинский окружной школьный советник (инспектор) Ретиг запретил учить в литовском языке. Разозлившийся Е. Гисевиус, учитель Тильзитской гимназии, обратился в письме к королю и добился, чтобы запрет был отозван, а сам Реттиг переброшен в Потсдам. В 1865 г. министр культовых дел Г. Мюллер приказа в старших классах перейти к обучению на немецком языке. И это указание не было реализовано. 

Но в 1872 г. в ноябре изданы “Allgemeine Bestimmungen”, подписанные объединенной Германии канцлером О. Бисмарком и новым министром культовых дел А. Фальком. В нем германизация стало первоочередной целью государственной политики. Уже в следующем году объявлено “Верховного президиума 1873 г. июля 24 дня постановление об занятиях на немецком языке, которые посещают польские и немецкие дети в народных школах Прусской провинции”. Документ требовал все изучаемые предметы преподавать на немецком языке (исключение - уроки веры в нижних классах).  Все инструкции, указания учащимся приказано объявлять так же на этом языке. Даже между собой разговаривать в школе дети обязаны по-немецки. От педагогов требовалось за три учебных года своих воспитанников научить по-немецки читать хотя бы какой текст начальной школы, немецким языком отвечать на заданные учителем вопросы. Суть постановления определили четыре его требования:
1. Цель всех Прусских народных школ - подготовить детей, имеющих навык разговорного и письменного немецкого языка.
2. Все преподаваемые предметы в школах преподаются на немецком языке. Исключение составляют уроки веры, включая сюда и уроки пения в первых отделах нижнего уровня. Польский и литовский язык в помощь приглашается тогда, когда изучаемый предмет не понятен.
3. Уроки веры и пения в нижней ступени ненемецким детям ведутся в их родном языке, в среднем и высшем уровне - по-немецки. Родной язык в этих уровнях следует использовать только постольку, поскольку этого требуется для понимания материала.
4. Уроки чтения и письма в польском и литовском языка ненемецким детям вводятся лишь в верхнем уровне. В школах с преобладающим числом по-немецки говорящих детей такие уроки могут быть отменены специальным порядком королевской власти. (113, р. 110)

Кенигсбергский окружной отдел церковной и школькной власти в 1873 г. в августе 15 д. издал постановление 752/8 II, предупреждающий неподчиняющихся: промедляющие будут оштрафованы. Того же самого церковного и школьного отдела постановление 737/1 II ограничивал обучение на литовском языке в последних классах: в течение этих уроков запрещалось учить наизусть текст Святого Письма, писать в литовском языке сочинения.
Аналогичный в 1883 г. июня 29 д. еще одно письмо учителям, обществу напоминал, что немецкий язык единственный язык преподавания в школах. Даже при обучении девочек рукоделию. Начался самый жестокий период насильственной германизации. 

Уже в 1873 г. 30 декабря к власти обратился Пакалнского округа деревни Каукветес Эрдман Бретшнайдер, другие этой и соседней деревни Кулджяй люди, требуя не изгонять из школы литовский язык. В 1875 г. 13 ноября и 29 февраля 1876 г. с такой же самой жалобой обратился жители деревни Шнидряй Микелис Петрошка с другими соседями литовцами. В 1877 г. гонения на литовцев из общественной жизни остановить просил крестьянин Адам Ягстайтис деревни Кишкяй округа Шилокарчма (104, р. 42). Однако немецкая власть в этот раз отступать не намеревалась. Почувствовав это, люди решились собирать списки жителей, слать петиции самому кайзеру. Понадобились обращения ко всему этническому роду. Первый такой, требующий вернуть права литовского языка, издал округа Лабиау парафии Лаукнай преценторий Юргис Буткерайтис, из округа Шилокарчма, Эндрик Дайнайтис, крестьянин деревни Ужруджяй округа Пилкалнис. Просили разрешить учиться на родном языке хотя бы в религиозных предметах - катехизис, Святое Письмо, песни. И не только в нижних, но и во всех классах народной школы. В петиции поясняется:
“Уже от 1873 г. литовский язык из наших школ вон изгоняется, и младенцы приносят домой чужой язык из колодца школьной науки и необычную воду, которой ни они, ни их родителей не могут освежиться. Из-за этого только разочарование между нашими слух, так как отнятием материнского языка удалось во множестве многих местных младенческих сердцах не только любовь к родителям, но и любовь к Господу охладить и вырвать. Потому что удаляется совместная родителей и детей утренней поры и вечерняя молитва, поскольку в домах двоякие люди находятся. Родители литовцы, а дети от литовцев оторваны, немцев не достигают, по-литовски не учатся, а по-немецки, читая, не понимают   ” (104, р. 43-44).
Петицию подписало около 17 тыс. человек. Среди них был 1 епископ, 5 ксендзов, 9 учителей. Подписавшиеся делились по округам так:
Рагаёнес 4400
Тильзит 3700
Шилокарчма 3000
Пакалнес 2000
Лабиау 1570
Клайпеда 1230
Пилкалнис 400
Инстербург 90
Столупинен 20
(104, р. 44)
 

Ответ, подписанный оберпрезидентом Восточной Пруссии К. В. Горном, Й. Лапайтис получил лишь спустя 2 года, 1881 г. 21 марта. Власть уступила: предметы веры по-литовски преподавать не запрещалось и в старших классах, однако те же самые предметы литовские дети обязаны выучить еще и в немецком языке. Поэтому требовалось двойной работы.
Хотя в 1879 г. петиция всех ожидавшихся результатов не дала, мысли защитить права родного языка не были отброшены. В 1882 г. кайзеру отправлена петиция с 5635 подписями. Для довольно крупной  кампании по сбору подписей была организована в 1891 г. была составлена 23-я Малой Литвы комитет значимых людей. Их подготовленную петицию подписали 19537 особ. Они побуждали тогдашнюю власть в Берлине “милостиво повелеть”:
1. Чтобы наука веры всем литовским детям, как сперва, так и теперь, опять должна быть преподаваемой по-литовски, и чтобы обучение уже в нижней стпени начиналось, а не только в высшей, дети по-литовским уже половину забывли, а по-немецки не выучились.
2. Чтобы во всех посещаемых литовцами школах и литовское чтение и письмо опять должно было быть преподаваемо.
3. Чтобы эта милость и добродейство и там всем литовским детям было бы оказываемо, где по-литовски говорящих детей меньше, чем прирожденных немцев.
4. Еще из-за большого числа бедных, которые часто есть в литовских деревнях, за эту прежде всего бывшее детей духовному здоровью необходимую науку ничем никто плату не имел бы быть наложенную, поскольку через это каждое разрешение поистине будет уничтожено, а неимущие от нее никакой пользы не имели бы.
5. Чтобы для литовскоговорящих детей числа подсчета все и везде не как до сих пор проводилось бы, а чтобы подсчитывая опять не повторять то, что часто совершается, именно, чтобы дети литовцев считались родившимися немцами и таким образом литовское обучение несправедливо бывала устанавливаема.
6. Чтобы детям или родителям, желающим конфирмации по-литовски, дети не были принуждаемы к немецкому частям катехизису и преподаванию песен, вместе бывая должными и по-немецки в голову вбивая. 

7. Чтобы всем учителям было бы строго запрещено высмеивать какого-либо ребенка или как-либо пугать или грозьбой удержать от литовской конфирмации.
8. Чтобы все по-немецки сообщаемые или совершаемые науки всюду где необходимо должны были быть по-литовски преподаваемые, чтобы дети не какие-либо пустые слова, но настоящее суть познания обрели.
9. Чтобы высшая королевская власть повелела, чтобы для науки необходимые книги, именно элементар и книги чтения должны были быть по-литовски изаваемы. Чтобы эти книги для чтения были бы литовскими и немецкими чтениями. Литовские чтения должны быть переведены на немецкий, а немецкие - по-литовски. Таким образом было бы достигнуто то, чтобы было хорошо понимаем немецкий язык и изучаемые предметы.
10. Если из-за этого предмета будет предложено несколько уменьшить изучаемые предметы, то скорее несколько уменьшить, чем непонятную и неизложенную науку. Детям больше пользы принесет меньшее, но углубленное изучение, чем неправильно понятая наука: они не только веру в сердце примут, но к этому и необходимейшие науки, как чтения и письма науку, хорошо участся, чтобы далеко будучи, могли бы и со своими родителями переписаться.
11. Чтобы королевская власть милостиво повелела бы в учительских семинариях ввести настоящее удовлетворительное литовское обучение, чтобы ни один учитель не мог бы отказаться из-за неумения литовского языка по-настоящему исполнять свои истинные обязанности.
12. Чтобы ни один по-литовски не понимающий епископ, ни школьный инспектор не был бы поставлен в литовском крае.
13. Чтобы учителям было бы строго запрещено детей из-за литовского языка каким-либо образом штрафовать.
(104, р. 48-49)

26 ноября 1895 г. в Жибая основан 15 человек коммитет для подготовки обращения к новому немецкому кайзеру Вильгельму II. Эту петицию подписали 27 775 жителей Малой Литвы: окург Тильзит - 9518, Клайпеда - 6 228, Шилокарчма - 4407, Рагайнес - 2 905, Пакалнес - 2242, Лабиау - 1863, Пилкалнис - 564, Голдап - 38 (256, р. 169). В 1896 г. специальная делегация, везла подписи, прибыла в Берлин. Автором текста петиции был сорбский ученый, большой друг литовцев Др. Й. Зауэрвайн. Кроме прочих просьб, акцентируется эта: “учителям должно быть строго запрещено гнать или побуждать родителей говорить с детьми по-немецки” (там же, р. 169).
 

Прибывшие только утешались. Культовых и образовательных дел Министр Р. Боссе обязался прибыть в Малую Литву и лично все исследовать.
Пришла весна 1898 г. Принужденный жителями, разрешли от 1900 г. в Клайпеде открыть учительскую семинарию для педагогов, учащих литовский язык.
Поток обращений, петиций, просьб, резолюций продолжался. Лишь в 1873-1900 гг. литовцы власти послали девять петиций с большим или меньшим числом подписей. Власть молчала, больше никаких скидок не делала. Литовская периодическая печать упоминает слова нового министр дел культа и просвещения Г. Госслера: “Литовцы не имеют никакого права оставаться литовцами”. Визитируюя парафию Катичяй, отозвался пренебрежительно о языке этого народа и Тильзитский окружной суперинтендант К. Хоффхайнц: “Я не умаею по-литовски, но Господь Бог также по-литовски не разумеет”.  Клайпедский окружной школьный инспектор Ф. Шрёдер пояснял: “Коль скоро литовский ребенок поступит в школу, должно с ним как с немцем обходиться” (210, р. 103).

Однако объективность требует сказать и другое. Уже в 1546 г. князь Альбрехт Бранденбургский будущим ксендзам выделил учить в Кенигсбергском университете 24 стипендии, из них 7(позже 8) литовским детям (256, р. 111). После некоторого времени число литовских стипендий было увеличено еще на 5 (343, р. 169). Кенигсбергский университет только в XVI в. обучал 233 из Великой и Малой Литвы юношей. При Фридрихе Вильгельме II начали преподавать и литовский язык. И не только преподавали - от 1844 г. власть двенадцати из эти уроки посещающих учеников выделила 300 марок стипендии. Так готовиться стали будущие ксендзы парафий Малой Литвы, учителя, управители, умеющие местных людей язык. Как отдельный учебный предмет литовский язык преподавался еще в Кенигсбергской колегии Фридриха (1732-1765), в Караленес (учреждена 1811 г.), Рагнит (1882-1902), Клайпеда (от 1902 года) учительских семинариях, Пилкалнис и Инстербурге (соответственно от 1868 и 1880 г.), Гумбиненской высшей школе (от 1736 г.), Клайпедской гимназии (1879-1881 г.) (241, р. 119; 104, р. 13, 15-16, 22-23). До 1740 г. в Пруссии построено 1160 начальных школ, из них в литовцами населенных округах - 275. Литовских школ лишь в Клайпедском округе было 77, а в смешанных, с литовскими и немецкими классами, почти 8 (104, р. 36; 343 р. 169). В 1723  г. при Кенигсбергском университете учрежден семинар для обучения литовскому языку. Его посещали те студенты теологического факультета, которые планировали, окончив обучение, работать в Малой Литве. Аналогичный семинар в 1727 г. открыт и в Гальском университете.

Mazowsze: obraz etnograficzny. Mazowsze stare. Mazury. Podlasie. Tom V.